Читать книгу "Хозяин тишины  - Влада Ольховская"

Гедеонов провожал их в свой кабинет, двери запирались, и никто из нас, обитателей поместья, не знал, какие разговоры там ведутся. Гости могли выходить оттуда счастливыми или печальными, восторженными или недовольными чем-то, однако это недовольство никогда не распространялось на самого Гедеонова, только на то, что он говорил им. Его они чуть ли не боготворили.

Я понимала, что это не совсем нормально: не может один бизнес-консультант быть одинаково полезен таким разным людям. Я пыталась угадать, что Гедеонов способен им дать, но всякий раз терпела поражение, а спрашивать о таком напрямую я не решалась. В конце концов, я смирилась с неведением. Его дела меня не касались, у меня были свои!

За месяц, проведенный в поместье, я окончательно освоилась тут и полюбила это место. Да, у этой работы были недостатки — как и у любой другой. Конфликты с персоналом, сплетни за моей спиной, косые взгляды, правила и ограничения. Но все это перевешивалось преимуществами, главным из которых был сад — мой день начинался и заканчивался взглядом на это удивительное место. Сразу после сада в списке моих интересов шел Никита. В период моего привыкания к роли большого босса нам только и оставалось, что вести светские беседы и бросать друг на друга многозначительные взгляды. Однако я надеялась, что скоро мы начнем общаться поближе. Намного ближе!

Словом, у меня все было хорошо — а потом одна ночь перечеркнула это.

Я проснулась, когда за окном было совсем темно. Ночи в преддверии лета короткие, поэтому такая тьма обычно сгущается в три-четыре часа, а потом начинает медленно переходить в рассвет. Для меня это было непривычно: в поместье я спала так крепко и спокойно, как не спала даже в детстве. Получается, меня что-то разбудило… Вот только что?

Я замерла в постели, вглядываясь в темноту, прислушиваясь даже к самым легким звукам. В моей комнате не было никого, кроме меня, — уже хорошо! Да и дом, похоже, продолжал мирно спать: из-под моей двери не пробивалось ни лучика света. Но что тогда произошло? Кошмар? Почему же я его не помню?

А потом звук повторился — словно желая оправдать мое воображение, подтвердить, что мне не чудится. Он доносился из сада, совсем легкий, но это и понятно: деревянные рамы давали великолепную звукоизоляцию.

Не зная, что и думать, я накинула легкий халат и подошла к окну.

В саду никогда не было совсем темно, даже ночью он оставался великолепен из-за сложной системы гирлянд, фонариков и светодиодов. Однако подсветка была организована так грамотно, что до второго этажа ее сияние не долетало, и она никому не мешала спать.

Теперь же эта подсветка позволила мне разглядеть темную фигуру, метавшуюся среди почти отцветших каштанов. Я, естественно, не могла различить лицо человека, да и не думаю, что оно было бы мне знакомо. Я только видела, что это мужчина, рослый, спортивный, в черной или темной одежде. Он был напуган, он искал, где бы спрятаться, и этим выдавал, что ему здесь совсем не место.

Но укрыться ему не удалось: скоро послышались крики и какие-то глухие хлопки. Выстрелы?.. Мамочки, выстрелы! Мужчина упал, замер на дорожке, и его почти скрыли пышные ветви каштанов.

Я в ужасе отпрянула от окна, закрывая рот рукой, чтобы не закричать. Остатки сонливости как рукой сняло, сердце испуганно колотилось у меня в груди, всплеск адреналина наполнял меня энергией, призывал меня делать хоть что-то, бежать, не стоять на месте. Но что я могла сделать? И что должна была?

Когда первая волна страха отступила, появилось сомнение. Что если я все не так поняла? Могу ли я быть уверенной в том, что видела? Кого-то застрелили в нашем чудесном мирном саду — немыслимо! Скорее всего, мне просто почудилось…

Подбодрив себя этой мыслью, я медленно приблизилась к окну — и получила лучшее доказательство того, что ничего мне не почудилось. Дорожка не только не пустовала, на ней собралась большая группа мужчин, в которых я узнала охрану поместья. Они все носили маски, и я не знаю, был ли там Никита, но сейчас не это было главным.

Там действительно кого-то застрелили! Господи, что мне делать? Я ведь должна что-то делать, правда? А вдруг мне не полагалось видеть то, что я увидела? Меня теперь тоже пристрелят и закопают где-нибудь в этом бескрайнем саду, они ведь знают, что у меня нет родных и мое исчезновение никто не заметит!

Это были бредовые мысли, но разгар весенней ночи — самое плодотворное время для них. В темноте все страхи обнажаются, здравый смысл сдает позиции, уступая место панике. И инстинкты, и разум шептали мне, что нельзя отмалчиваться, необходимо вызвать полицию, это единственный правильный поступок. Но могла ли я так подставить всех, кто жил в поместье?

Пока я металась по своей спальне в сомнениях, все было решено за меня. В очередной раз выглянув в окно, я обнаружила, что теперь дорожка хорошо освещена переносными фонарями, а вокруг неподвижного тела мельтешат врачи и полицейские. Получается, пока я тут придумывала ужасы, охранники сами позвонили куда надо! Это несколько успокаивало меня.

Теперь уже я не могла оторваться от окна, но я выглядывала украдкой, прячась за штору, мне почему-то не хотелось, чтобы меня заметили. На мою удачу, никто на дом и не смотрел, все внимание было сосредоточено на темной фигуре.

Потом врачи забрали пострадавшего. Его уложили на носилки — но накрывать с головой не стали, значит, он еще был жив. На том месте, где он лежал, осталось зловещее темное пятно — кровь, конечно, хотя темнота меняла ее оттенок, делая почти черной. А потом пришел сонный садовник и со странной бесцеремонностью смыл кровь потоком воды из обыкновенного шланга для полива цветов.

Той ночью я так и не смогла заснуть. Куда там! Мне потребовалось несколько часов, чтобы успокоиться, чтобы сердце не колотилось так отчаянно. Под утро я привела себя в порядок, но мне едва хватило мастерства, чтобы замаскировать косметикой темные круги под глазами. А скрыть покрасневший взгляд и вовсе было невозможно, этим я была удручающе похожа на кролика-альбиноса.

Я ожидала, что в ближайшие дни все разговоры в поместье будут посвящены ночному происшествию. Я присматривалась, прислушивалась — но ничего не могла уловить! Жизнь в усадьбе шла своим чередом. Обсуждались цветы, блюда, грядущая вечеринка и распродажи. О том, что этой ночью в саду стреляли, не говорил никто.

Может, они не знали об этом? А как они могли не знать? Возня в саду, машины «скорой» и полиции перед домом — неужели это укрылось от них? Да конечно! Не может быть, чтобы проснулась только я. Кто-то еще должен был увидеть, в таких коллективах достаточно одного человека, запускающего сплетню, — и все, ее уже не сдержать!

Но нет, ничего не случилось. Даже садовник был занят лишь тем, что подстригал кусты — с тем же равнодушием, с каким смывал кровь. Над поместьем нависло негласное соглашение о молчании, и это делало ситуацию, которая могла бы считаться несчастным случаем, совсем уж чудовищной.

Я не могла ничего поделать с их молчанием, но я твердо решила, что уж я-то молчать не стану!